Я лунатик
мне 12 страдаю лунатизмом с 3-х лет
в 10 лет я был у бабушки и ночью я встал с кровати и пошёл во двор
бабушка увидела это и пошла за мной (она знает то что я лунатик) она попыталась отвести меня в кровать но я сказал ей что бы она пошла мыть шмеля
дак вот я пошёл в гараж достал велосипед и потащил его с собой. я пытался затащить его домой но у меня это не получилось и я со всей силы его толкнул на улицу . бабушку всё ещё пыталась отвести меня в кровать но я всё время её говорил что бы она помыла шмеля. она поняла то что это бесполезно и просто следила что бы я не нанёс себе вреда
я пошёл домой поднялся на второй этаж и пошёл спать. утром я был в шоке от услышенного
бабушкой рассказа об моём лунатизме
Прогулка в парке
На прошлых выходных, гуляли с семьёй в парке. Было много людей, но внимание на себя обратили 2 девочки, года по 4.
У одной из них в руках была продолговатая игрушка, светящаяся, которую она тянула в рот, как леденец. Другая девочка говорит первой: "убери, это тебе не сосулька!" Потом немного подумала и громко сказала: "Убери, это тебе не х_й!"
Мама девочек стояла рядом, краснела, не знала как себя правильно повести, в итоге придумала наказание)
"Ты что такое говоришь?! Всё, на все выходные едешь к бабушке!"
Девочка расстроилась...
Он выл, но быстро убежал...
Моя история началась с того,что я влюбилась
в невозможно,прямо фантастически красивого
солдата времен великой отечественной войны...
Я его безумнейше люблю и обожаю,и все эти
три года что люблю его,я упрямо и нереально ярко представляю,как мы с ним живём вместе
в моём времени,или я живу в его времени,
как мы вместе ходим за покупками,предста
вляю что я ему куплю,что он мне подарит...
Очень ярко воображаю,как я буду за ним
ухаживать,как мы будем советоваться
по всяким делам,как обустроим наш дом,
и тому подобное...
Я Все Эти Годы,Что Люблю Его,До Нереальной Боли
в Сердце Моём Исстрадавшемся
Хочу Видеть Только Его,Счастье Моё Ненаглядное,Рядышком Со Мной!
И вот недавно случилось нечто такое...
Мой Любимый на фото стоит в компании
ещё двух парней...
Я на них и внимания вообще не обратила,
я пересняла его фото как огромный портрет,
а то фото где он с парнями,оно у меня в профе есть,а в бумажном варианте его у меня нет.
И вот недавно снится мне сон...
Я в той комнате,где обычно смотрю
телевизор,за окном_зима...Ночь...
Я сижу возле окна,смотрю в окно,
а из окна на меня смотрит один из
тех парней,которые с моим любимым
на фото во время войны...
И вот этот друг моего любимого заходит
через окно в мою комнату,и начинает
выть и кусаться как собака...
А он,кстати,в военной форме,в той что на фото...
И вот он воет,и кусается,но не больно,
а скорее настойчиво норовит меня
укусить,и из комнаты меня не выпускает...
Вот мешает выйти,и всё воет и кусается,
но не больно совсем...
Я вот теперь думаю: Я там побеспокоила
моего любимого,и он меня к себе заберёт,
или сам в моё время явится?
Я нашел в лесу тело, и не должен был приносить его домой
Стоял последний день осени, последние коричневые листья шелестели на дубах, растущих вдоль холма. Я занимался ремонтом в том месте, где обрывалась грунтовая дорога.
Участок размером 60 акров, по большей части зарос, кишел клещами и ядовитым плющом, и хотя я жил здесь уже 20 лет, именно в этом месте никогда не бывал. Я слышал, когда покупал землю, что в горах есть источник, у которого собираются олени, но никогда его не видел.
Как вы можете догадываться, я жил чертовски далеко за городом, далеко за той точкой, где даже широкие дороги превращаются в гравий, а затем в грязь. Я ни разу не видел здесь людей, если только не приглашал их сам, а случалось это нечасто.
Едва закончив работу, я заметил что-то странное в кустах – оранжевую вспышку. Сначала я подумал, что это может быть упавший лист, сохранивший остатки цвета, но подойдя ближе, увидел, что пятно сильно больше: охотничий жилет.
– Привет, – сказал я, но не получил ответа. Я выругался и сплюнул, жалея, что не взял с собой ружье. Не было бы ничего удивительного в том, что здесь оказался заблудившийся турист, идущий по Маршруту тихоокеанского хребта или какой-нибудь бродяга, забредший за много миль от города.
Я крикнул снова, но ответом была тишина. Холодный ветер шелестел опавшими листьями. Совсем немного оставалось до первого снега.
Конечно, я мог оставить человека там, но, ко всему прочему, это все же была моя земля. Я медленно приблизился к оранжевой штуке. Только взглянул и тут же прижал руку ко рту. В кустах лежало тело, почти целое за исключением отсутствующей головы. Крови, однако не было.
Сглупив, я наклонился ближе и тут же об этом пожалел.
Вместо кровавого среза, шею покрывала гладкая кожа. Словно тело было рождено безголовым с чистой, неповрежденной кожей в том месте, где должна крепиться голова.
Первые зимние снежинки упали мне на спину, пока я пытался понять, что делать с этим немыслимым трупом. Я понятия не имел, как долго он там лежал. Труп казался свежим, возможно, из-за холодной погоды. Холодные руки. Бледный и обескровленный. Но ни следа гниения.
Однако странно, когда я закатил рукав, кожа оказалась слегка темнее, чем на ладони, словно принадлежала двум разным людям. Я повернулся, чтобы посмотреть на другую руку. На ней цвет также отличался от двух предыдущих.
Наверное странный загар? Может быть, он носил перчатки или рубашку с одним рукавом. Или это какое-то заболевание.
Я мог оставить тело там. Но это, скорее всего, означало бы бросить его на всю зиму – на три или четыре месяца под слоем снега в несколько футов. И кто знает, в каком состоянии он будет, когда зима закончится?
Наверное, мне следовало позвонить окружному шерифу, но на участке росло несколько растений, которые ему не нужно было видеть, не говоря уже о кое-каких нарушениях закона. В конце концов, я решил отнести тело домой и избавиться от него позже, возможно, выбросить в парке, где его сможет кто-нибудь обнаружить.
С некоторым усилием я погрузил труп в тачку, которую прицепил к квадроциклу. А затем потащил свою задницу домой, пока меня не замело снегом.
У меня был пристроенный к дому холодный подвал, куда можно было попасть только через кухню. В основном ради защиты от вредителей, ну и для хранения инструментов и продуктов. Я перетащил тело туда, так оно оставалось в холоде, но было защищено от стихии, не говоря уже о медведях.
Затем я помылся, разогрел на плите красной банку фасоли и устроился смотреть новости. Мне в голову пришла нездоровая мысль, что это моя первая компания за несколько лет.
Прошло около часа, и я захотел выпить. А когда пошел на кухню за очередной банкой пива, что-то услышал. Тихий стук, а потом шорох, будто что-то волокут по полу.
Конечно, лесные животные постоянно запрыгивали на крышу, но этот звук доносился снизу. И, если честно, сегодняшняя находка немного меня взбудоражила, хоть я и не хотел этого признавать.
Я взял ружье и медленно пошел к двери подвала, стараясь не издавать ни звука. Пытался дышать медленно, как в рекламных роликах с йогой, которые крутят в сети магазинов товаров для дома.
Уставившись вниз, я едва различил у подножия лестницы две ноги. Но мог поклясться, что оставил тело лежать в другом конце комнаты.
– Эй? – Крикнул я в темноту. – Эй?
Ответа, естественно, не последовало. Так что я закрыл дверь и отправился обратно в гостиную. Снаружи снег шел сильнее, засыпая грунтовую дорогу. К утру я останусь здесь в одиночестве на всю зиму, до мартовской оттепели. Солнце начало опускаться за горы, отбрасывая тень, погружая мир в темноту.
Не успев сесть обратно, я услышал еще один стук. И еще один. Подошел к двери, но что-то внутри меня на этот раз отказывалось ее открывать. Вместо этого я запер замок. А как только это сделал, услышал еще несколько ударов, все ближе и ближе. И тут ручка задребезжала.
Я сделал шаг назад. И еще один, когда грохот стал более настойчивым.
– Убирайся! – крикнул я. – Прочь!
Но что бы это ни было, оно не послушалось. Громкие удары начали доноситься от низа двери, дерево прогибались и раскалывалось.
Я навел ружье на дверь и выстрелил.
Что-то загрохотало, скатываясь вниз по лестнице. Еще секунду я просто стоял на месте. И определенно дышал не как в йоге. Сердце билось так быстро, что по левой руке побежали мурашки.
На секунду воцарилась тишина. В ушах звенело от выстрела, воздух пропитался порохом.
А потом я снова услышал удары. Один, затем другой, словно существо снова взбиралось по лестнице.
Часть меня хотела выстрелить снова, чтобы защитить свой дом. Чтобы защитить свою крепость.
Но затем мне в голову пришла идея получше.
Один выстрел не покончил с тварью, и я понял, что второй вряд ли поможет.
Так что, первый раз в жизни, я сбежал.
Я подбежал к квадроциклу и отцепил тачку. Посмотрел на дом и увидел, что существо стоит внутри. Наблюдал, как оно прошло по гостиной и село в кресло, которое я занимал несколько минут назад. Если бы у него были глаза, полагаю, оно бы смотрело телевизор.
Я ехал сквозь шторм. Было несколько неприятных моментов, но особых проблем не возникло. Хотя, всю дорогу я не мог остановиться и посмотреть назад. Словно существо гналось за мной, бежало сквозь снег, готовое поймать меня в любую секунду.
В конце концов, выехав на главную дорогу, я почувствовал, что снова могу дышать. Я не останавливался, пока не доехал до центра города.
Не знаю, почему, но первое, что я сделал – зашел в самый переполненный бар и заказал пива. Забавно, прошло, наверное, около полугода, с тех пор, как я с кем-то разговаривал, но внезапно мне оказалось необходимо общение. И следующие несколько часов я болтал с каждым, кто был готов слушать, рассказывая все известные мне истории, кроме той, которую рассказываю вам сейчас.
Я так и не вернулся в этот дом. Продал его какому-то богачу из Калифорнии. Я слышал, он снес мою старую хижину, и воздвиг какую-то крепость из стекла и металла. Возможно, это сохранит его в безопасности. Что до меня, я больше не планирую туда возвращаться. Особенно после того, что случилось с моим соседом Кевином.
Видите ли, через несколько ночей после того, как я сбежал, шериф получил несколько отчаянных звонков от жены Кевина, которой не было в городе. Она только вернулась домой, и обнаружила тело своего мужа. За исключением головы. По словам коронера, та была оторвана.
Конечно, она сказали, что это был медведь. Но какой медведь забирает голову и оставляет все остальное нетронутым, несъеденным?
Я понятия не имею, зачем этой твари понадобилась голова. Возможно, просто из зависти. Или оно хотело носить ее как шляпу.
Затем я вспомнил, что тон кожи отличался на руках и ладонях. И теперь задаюсь вопросом, может, все это началось с ничего? Может оно постепенно собирало себя из одиноких стариков в лесах, парней вроде меня, которые думали, что им никто не нужен…
По ночам я представляю множество вещей. Представляю свою собственную шею вспоротой. И тогда я вынужден вставать с постели. Я выбегаю на улицу и бегу, бегу, пока не увижу другого человека. Отчаянно хочу с кем-нибудь поговорить, готов на все ради небольшой компании.
Все, что угодно, только бы не быть одному.
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Ответ на пост «Детские страшилки»
Напомнило - капец...))
Короче, служил срочку в ПВ, едем ночью с дежурства в часть в кузове грузовика, человек 15, то да сё, болтаем и один говорит, типа, а давайте страшные истории рассказывать?
А он сам деревенский - добряк, веселый, смешной, откуда-то из под Ужгорода, золотой пацан, все его любили и он такие истории обычно рассказывал из деревенской жизни, что мы угарали "всей маршруткой"... И начинает какую-то историю от которой, реально, волосы дыбом встают, причем это подавалось так, что: "Вот у нас был случай..." И там треш с кровью, замешанный с мистикой, ведьмой, трупами и чуть ли не "поднимите мне веки" и мы через пару минут уже такие в полном ахуе: вроде со службы, - вооружены "калашами", ну чего бояться? А сыкотно - пипец!
Приехали в часть, оружие сдали, а нам "ночникам" доп-паек был положен и мы идем до столовой, как бы строем, но под впечатлением, молча, поближе друг к другу, чуть ли не за ручки держимся и старший такой:
- Блядь, я завтра на Павлика ( а пацана звали Миша Павлик) докладную напишу, чтобы его в наряд [на кухню] отправили!
- Та за шо, товарыщ прапорщик?
- А чтобы всякую хуйню в следующий раз на ночь не рассказывал!..
Мы поржали, поели и как-то более менее успокоились. Даже, вроде, никто ночью не обоссался! Но это не точно))
Лунная песня Часть 71
🔞18+
Я затаил злость на Петяя за его откровение, представив, что могло бы произойти, если бы не явилась охрана. Оказывается тот, кто подсаживается к тебе, зная о тебе многое, уже знаком с тобой, а ты даже можешь и не догадываться от этом.
- Так это ты был в трюме? – спросил я, сжав кулаки.
- Эй-эй, не надо вот только сейчас предъяв и попыток напугать меня кулачками. Ты первый пришёл на мою территорию, так что скажи спасибо, что я просто пощикотал тебя, - пробормотал Петя в своё оправдание, склонившись над столом в мою сторону, как будто бы не хотел, чтобы нас услышали.
- Это называется щекотка? Ты мне хотел горло разорвать! – обвинил я его, помня его шипение над моим ухом.
То, что происходило в нижнем отсеке, далеко не было похоже на игру.
- Да брось, хотел бы – разорвал. А так, просто напугал, чтобы впредь не совал свой нос, когда я ем. Откуда я мог знать, зачем ты пришёл? Я не хотел делиться своим донором. К тому же вы, оборотни, не умеете есть чисто и аккуратно! – заворчал вампир, говоря бегло и достаточно тихо.
Я не знал, откуда он знает, что я оборотень. Ирка не смогла распознать угрозу, пока я не стал оборачиваться. Ладно уж, раз у меня нет козырей, нет смысла скрытничать.
- Я не собирался никого есть, просто было интересно, что в трюме. Заметь, я пришёл в образе человека, поэтому считаю твоё нападние личным оскорблением, вплоть до объявления вражды! – сказал я в шутку, не особо желая продолжать этот разговор.
- Вражды, значит? – задумался Петя, сжав губы, - Подумай хорошенько перед тем, как говорить такое вампиру, пацан! - сказал он и быстро стал заталкивать остатки еды себе в рот, чтобы скорее закончить обед. – Я пойду, а ты подумай над своим поведением и моим предложением. Вражду я тебе не объявлял, и до сих пор жду, что ты присоединишься к побегу, а не решишь сдохнуть тут, как палубная крыса. Запомни, иногда нужно держаться вместе, даже если ты конченый одиночка. Я вот такой, но готов переступить свои принципы и помочь тебе, а заодно и получить помощь от тебя, так что жуй, и думай. Думай-думай-думай. А я пойду. Прощай. Где меня найти ты знаешь.
Петяй встал и ушёл, оставив меня думать. И я думал, жевал и думал. Бывают сложные люди, с которыми не хочется общаться. Их не понять, потому что мысли не совпадают. Они говорят одно, а делают другое, хотя объясняют это так, будто ты их не понял. Я вот не очень-то понимал Петю. Мне с ним было не комфортно находиться за одним столом. Но он, чёрт возьми, предложил мне то, от чего я не мог отказаться. Кто его знает, куда нас везут? Возможно, это худшее, что случится в моей жизни, и я не хотел проверять. Чего тут было думать-то? Я соглашусь, чего бы это не стоило.
Я тоже закончил с обедом, и отправился гулять по кораблю, осматривая палубу, коридоры, закутки. Мне нужно было знать, куда бежать, где меньше людей, где можно укрыться. До ночи оставалось ещё много часов, не один, не два, и не три, но и мы всё ещё находились в открытом море, не видя берегов.
В какой-то момент я снова разозлился на упыря. Лучше бы он конкретнее рассказал, что и как делать, а не учил меня хорошим манерам. Придурок! Из-за него мы не готовы как команда. Да и какая мы команда, чего мы знаем друг о друге? Это был риск! Стоило ли рисковать ради вампира? Вообще-то мне было наплевать на него, я думал о себе.
А куда мы сбежим? В какой мы стране или городе будем находиться? Я понятия не имел, где мы находились территориально. Нужно ведь было ещё вернуться назад. Или начать новую жизнь на абсолютно новом месте? Это не на другой конец города переехать. Он оставит меня сразу же, как только нам удастся удрать с корабля. А дальше я окажусь в дикой неизвестности. Две разные мысли разрывали меня. Я отговаривал себя рисковать так, будто я сейчас представлял своё будущее. Куча вопросов оставалась без ответов.
Схватившись за голову, я терзал себя, обвиняя, что я такой дурак. Как я мог оказаться в такой ситуации? Хмурый и поникший я наматывал круги по кораблю, запоминая каждую деталь, и так пока не стемнело. Я потерял счёт времени, пребывая в раздумьях, но когда вдруг заметил, как солнце садилось за горизонт, сразу же вспомнил о предложении Пети. Всё-таки нужно было валить отсюда. Да, он прав.
Он уже не казался козлом, каким я его представлял ранее. Он был моим билетом к свободе, и я, уже представляя себя на суше, бежал по лестнице в трюм, чтобы быстро обговорить с ним детали побега.
Пусть всё пробуждается: остров Сарпинский-2 (Часть3/3 - ФИНАЛ)
– Кто?.. – переспросил Сергей, после чего тишина на миг стала более раздражающей. – Хранители?..
Не только он в лаборатории решительно ничего не понимал. Взял из рук мистера Грина список, начал читать. Один лишь Степан Яковлевич, казалось, был счастлив от внезапного появления на острове американского коллеги и на всё кивал головой. Почти на каждое слово американца он со значением поднимал вверх указательный палец, чем подтверждал его слова, значившие для нас всех мало.
– Хранители? Да называйте, как хотите, – пожал плечами Джонатан Грин. – Одна из этих сущностей за пару дней погубила двоих моих людей в Джорджии. Они погружались в аквалангах на глубину, искали эпицентр магнитного поля.
Сергей одновременно слушал его, повернувшись одним ухом, и продолжал вертеть в руках бумажные листы.
– Марычева Таисья Петровна… – негромко шевелил он губами, читая полученные списки. – Родилась в 1939 году, в селе Головлёвка. Утонула шестого июня 1956 года, озеро… Это ж Томская область? Озеро сейчас по-другому называется. Я знаю эти места…
– А кроме неё самой – два её упырёнка, – уточнил мистер Грин, тогда как Степан Яковлевич снова поднял палец. – Ваша разведка делилась такими данными. О наших озёрах, в Иллинойсе, Мичигане, Джорджии, вы знаете не меньше…
На последних словах он сам взглянул на Степана Яковлевича своим единственным глазом, и тот снова кивнул.
– Какие-то глупости, – недоверчиво буркнул Сергей, выглядя при этом растерянно. Не стал дальше читать, вернул списки на стол. – Глупости и детские сказки…
Джонатан Грин изобразил на лице гримасу. Все молчали. Олеся, майор, Макс Дарвин, Валера.
– Сказки? – с неопределённой, но не насмешливой улыбкой переспросил американец. – А что вы должны увидеть, чтобы поверить?.. Кота в сапогах за окном?.. Конька-горбунка?.. Или того, другого кота, что по цепи вокруг дуба…
И то правда. В чём-то американец казался убедительным. Более того, неплохо знал наш сказочный эпос. В мертвецов поверили все в первый миг – те начали нападать и жрать живых. Почему же поверить во всё остальное должно стать проблемой? Тем более, что Степан Яковлевич и мистер Грин были учёными в этой области. Особых правительственных ведомств, как их называли. В Америке – департаментов.
– Ладно, – вздохнул Сергей, первым пробуя согласиться с гостем. – Что тогда дальше? И… кто, собственно, «тёмный хранитель», «властелин» в… нашем озере?
Мистер Джонатан Грин только пожал плечами, с явным сожалением.
– Возможно, знает она, – произнёс он, глазами указав на тихо сидевшую Марину. Мы привели её с Данилом в залу по просьбе Степана Яковлевича. Как сказал мистер Грин, Марина была для нас ценна. Она будто задержалась в своём переходе из живых в третий вид – вид не живых и не мёртвых. «Зависла» и до конца не преобразилась. Не просто так после побега из комплекса отыскалась потом в лесу у воды. Искала своего хозяина, слышала в голове голос и к озеру явилась на зов. Как слышали сегодня ЭТИ, выстроившиеся рядами на берегу и молча смотревшие на тихие глубокие воды. Да и Степан Яковлевич, прибывший со своими людьми на Сарпинский, не просто так первым делом направился туда, и сейчас иногда выезжал. Исследования подобных водоёмов научное сообщество по всему миру проводило давно, изучало десятилетиями. Теперь он сказал нам правду – не было никакого вируса. Вирус – это так, придумано было для нас, не учёных, что б поняли сам принцип. Главное – нельзя подвергать себя укусу, иначе «заразишься» и станешь таким же. На самом же деле, насколько я поняла, из некоего заряженного поля на дне учёные извлекли частицы. Заряженного особой энергией. Поля эти были большими и распространялись далеко-далеко за пределы воды. Именно так и поддерживалась «жизнь» в сущностях, что озёра порождали на дне и в лесах вокруг – за счёт воздействия подземных полей. Но извлечь этот заряд можно было лишь из самого сгустка, из середины поля. И эпицентры эти располагались на дне водоёмов. Из озера, что находилось здесь, на Сарпинском, группа Степана Яковлевича около двух лет назад извлекла эти самые заряды. Перевезла в свои лаборатории за Волгу. А газовые взрывы лишь высвободили собранные ими частицы и ускорили происходящее. Мертвецов – заряженных частицами после смерти людей – просто стало намного больше. Они бы и так появились из-за того, что взрывы повреждали зоны обширных подземных полей, но появились бы в меньшем количестве. В любом случае процессы эти было не остановить. Планета открывала свои «тёмные очи». Будто естественные бомбы, что заложены были Землёй в её собственных недрах, шестьдесят с лишним взрывов прогремели в мире в одночасье. И все произошли в зоне особых озёр с близлежащими газовыми залежами. Газ, собственно и взрывался. Но кто его детонировал? Смешно, однако всё это походило на плановый мор тараканов. Только вместо усатых «прусаков» мору подверглись мы.
«Так если не вирус, то как?.. – спросил обоих учёных майор, когда мистер Грин объяснял про озёра и тех, кого условно для нас назвали «хранителями». У каждого водоёма был собственный взращенный монстр. – Как они… «заражают» укусом?..»
Учёные переглянулись. Какое-то время молчали. Однако подвоха в глазах ни нашего, ни американца никто не заметил. Просто должно было последовать что-то ещё более сложное и для не подготовленных умов понятное в меньшей степени.
«Считайте это оплодотворением… – для простоты объяснил Степан Яковлевич. – Просто не давайте, как и прежде, себя укусить…»
«Оплодотворение…» – сидела я и думала про себя об этом слове. И вдруг поняла, что правая рука непроизвольно поднялась к животу, прижалась к самому низу. Ведь я была беременна. Так показали полоски теста. Чего же ждать в ближайшем будущем? «Третий вид» агрессивно подавлял другие. Вернее, не подавлял, а преобразовывал, что мёртвых, что живых. А это уже – тотальное уничтожение человечества, и не только. Если такое бывало прежде, как говорил мистер Грин, то как тогда мы заново возрождались? Кто-то, выходит, спасался? Или Небо было к нам милосердным, творило новых Адама и Еву?.. Не к нам, а к человеку как к виду проявляло своё милосердие. Ведь, как по мне, забавнее зверушек, чем люди, не встретить…
– Ты слышишь, Оль?..
Тут я очнулась. Просто залипла на время, пока укладывала в голове все объяснения, а Сергей, майор, Олеся и Дарвин продолжали пытать учёных о том, что мы и как должны были сделать, дабы апокалипсис, если не прекратился бы вовсе, хотя бы перестал развиваться настолько стремительно. Из-под земли уже полезли неизвестные биологии виды. Живые или полуживые. Двое из них намеревались атаковать, когда мистер Грин пришёл на помощь.
– Да, хорошо, дядь Сав, – ответила я майору. Он попросил меня вернуть вместе с Данилом Марину обратно в лабораторию. Кажется, она утомилась от света и начинала дёргаться. По-прежнему не смотрела ни на кого из нас, будто не видела или не узнавала. Степан Яковлевич разрешил увести.
Данила я отпустила сразу. В лабораторию мы завели Марину вместе, а в клетку она проследовала сама. Остановилась там и села. Дверь я за ней не закрыла, потому что когда выпустила Даню, вернулась и тоже прошла за решётку. Опустилась на скамейку рядом.
Снова её рука. Сначала такая холодная. Потом нагревалась за счёт моего тепла, и я уже ощущала Марину живой. Подруга отнюдь не походила на ЭТИХ. Да, венки на шее и лбу сильно вздулись, реже дышала и сердце не спешило отпускать удары. Но взгляд её, хоть и пустой, был чётким. Просто фокус его уходил туда, куда мы своим сознаньем не дотягивались. Зато, вероятно, дотягивалась она…
– Ты слышишь меня, Марина?.. – спросила я, погладив её по волосам. – Знаешь, что там, на глубине?..
Мыла их ей через день, сама она в душе голову не промывала. Затем расчёсывала и укладывала, каким-то десятым чувством догадывалась, что ей это было нужно. После подобных процедур Марина будто становилась спокойней.
– Они хотят опуститься на дно, – продолжала я. – Если знаешь, чего опасаться, скажи. Ведь ты ещё с нами?..
Но тишина.
И тогда, закрыв глаза, я попыталась вспомнить лица всех, с кем приехала сюда на остров в начале мая на катере.
Витя мне улыбнулся. В моём воображении. Широко и в то же время застенчиво, как умел только он. Генка бухал свой виски, болтая на пальцах ключами – у него была большая связка, с брелоком в виде пизанской башни. Светлана курила в сторонке и отпускала язвительные замечания. У неё это получалось интеллигентно, что первое, что второе. Марина же, как всегда, оказалась самой собранной, раскладывала по порядку у шатра наши вещи. Собранность словно от неё мне и передалась, когда она превратилась в такой вот овощ.
– Знаю… что там… в глубине… – послышались вдруг ясно слова.
Я тут же вздрогнула, открыла глаза. Выпустила ладонь из рук, повернулась. Почувствовала, как заколотилось сердце. Но… нет. Марина ничего не говорила. Пульс же – его всегда подбрасывало до небес, когда не удавалось полноценно поспать, а от усталости, как сейчас, на мгновенье вырубиться. Я быстро обычно приходила в себя. Но чувствовала какое-то время, как сердце колотиться в горле.
Снова взяла подругу за руку. Марику – так звал её нежно Витя – мне было искренне жаль. И я не верила, что когда-нибудь она станет прежней. Может, даже и к лучшему. Виктора не нашли у озера, а он бы Марину одну не бросил. Вероятно, затерялся в толпе мертвецов. Тяжело будет принять, что его больше нет…
Выспалась я уже выйдя из клетки. Легла на двух столах прямо там, в лаборатории, пока Степан Яковлевич и его помощник отсутствовали. Ну, как, выспалась? Два-три часа. Если не было ночного сна и день в голове смещался, этого вполне хватало. А «похмельный» сумбур выветривался легко со свежим воздухом и работой.
В конце коридора свет на лестнице ещё горел. Вадик, которого я встретила выходящим из продуктового склада, сказал, что остальные пока не разошлись, всё совещались и спорили. Он появился в зале после того, как мы увели оттуда Марину. Нового от него выяснила мало, наши по-прежнему были обеспокоены тем, что «монстров» магнитных озёр учёные знали едва ли не поимённо: и то, как и когда они появились, и были ли прежде людьми. Те самые списки, что листал Сергей. Но вот о нашем озере, на острове Сарпинском, известно было мало. Можно сказать, ничего, кроме того, что под ним расходилось огромным кругом мощнейшее поле. «Лучи» его тянулись далеко через реку, в обе стороны на материк, на пару-тройку десятков километров. Такое озеро не могли не охранять. Однако, два года назад, когда с его дна из эпицентра извлекали частицы, за одиннадцать погружений водолазы-учёные ни с чем таким не столкнулись.
Зато теперь мертвецы устроили к его берегам настоящее паломничество. И прежде, чем выполнить то, что наши задумали, хотелось понимать, на чей зов они шли. На чей зов ходила Марина?..
Наверное, был уже полдень, когда разведчики вернулись от озера. И вслед за ними в комплекс прибыли Валера со Стасом с севера острова. Оксана и Дима – с северо-запада. Новости со всех концов прилетели одинаково удручающие. ЭТИ будто всполошились, и всполошились организованно. Собирались в группы, и уплотнёнными сбитыми стаями двигались все только в одном направлении. Шли в нашу сторону. Минут через тридцать-сорок первые толпы будут у комплекса. Если, конечно не сменят скорость – не перейдут на бег. Тогда у нас чуть больше двадцати минут.
– Не это ли я говорил? – произнёс мистер Джонатан Грин, как что-то, что должно было стать для всех очевидным. – Оно защищается. Почувствовало угрозу и атакует первым. Не оставляет нам времени…
Кажется, за моё отсутствие он всех убедил. Потому что лицо обеспокоенным стало не только у Степана Яковлевича, но и Сергей, и майор, и Макс Дарвин с Олесей, а также другие – все выглядели одинаково встревоженно. Больше никакой уверенности, что можно будет пересидеть брождения мертвецов, как прежде, или выйти самим с оружием отразить атаку. Не знаю, плохо это было или хорошо, такое чрезмерное доверие к новому человеку, но все эти люди вокруг не раз спасали меня. Надеюсь, их решения не подведут остальных и сейчас.
– Что? – переспросил Сергей и медленно обвёл всех взглядом, остановившись затем на мистере Грине и Степане Яковлевиче. Усмехнулся, покачал головой. – Ещё один взрыв?.. Вы серьёзно?.. Значит, тех, что были месяц назад, оказалось недостаточно?..
Я не сразу поняла, что было тем последним, что они обсуждали, пока все другие в комплексе начали собирать вещи и готовились спешно покинуть его.
– «Око» сейчас закрыть не успеем, – произнёс для всех Джонатан Грин. – Но можем попробовать на время ослепить. Без этого никак. Здесь, на Сарпинском, – главное ЕЁ «тёмное око». Не дадим «проморгаться». Возможно, дальнейшее развитие краха всего вокруг этим взрывом сведём на нет. Потом уже начнём разбираться с тем, что успело повылезать из недр. С мертвецами, с существами и прочим. С мародёрами.
Насчёт людей, ставших хуже мертвецов, Джонатан Грин был прав. Появились такие и на Сарпинском. С ними разобрались быстро, выдворили за пределы острова. Но на материке, по доносившимся оттуда слухам, было тяжелее.
– Тридцать шесть часов назад, в Джорджии, я потерял целую общину, в которой жил месяц, – продолжал говорить американец. – На берегу такого же озера. Там мы ничего не успели. Остатки людей сейчас здесь, на самолёте. Одиннадцать из сорока пяти. И нам ещё повезло…
Ни к чему плохому он не призывал. Говорил лишь о спасении для всех, каким его видел сам. Это мы жили обычной жизнью до всего случившегося. А такие, как мистер Грин или Степан Яковлевич, работали над этим, знали, что что-то назревает, пытались предотвратить.
– По машинам!.. – позвал всех из коридора майор. Затем заглянул. – Саныч, готовы?..
Сергей, помедлив мгновенье, кивнул головой. Это означало, что на весь предложенный план он дал своё согласие. Сначала все доберутся до самолёта мистера Грина, и крылатая машина поднимет людей в воздух, улетит в безопасное место. Но две боевых группы останутся и на военных американских джипах, которые прибыли аж из Джорджии, отправятся к озеру…
Боинг взлетел. Разбежался по длинной фермерской дороге, которую я смутно помнила с первых дней, оторвался от земли, поднял закрылки и втянул круглые шасси. Сначала какое-то время набирал высоту, уходя в горизонт, а потом начал разворачиваться высоко над рекой, делал огромный крюк, что б приземлиться за Волгой на другой безопасной дороге.
Мы же, многие, остались внизу, на земле. В одной машине разместились мистер Грин, его помощник, Макс Дарвин, Майкл, Валера, Данил и майор. Во второй – Степан Яковлевич, Сергей, Олеся, я и… Марина. Её, как сказали наши учёные, важно было взять с собой.
Когда расселись, за руль у нас сел тоже американец. А на трёх автомобилях комплекса разведчики поехали предупреждать всех одиночек и другие общины, что б покидали спешно остров. Никто не знал, чем закончится подрыв глубинной бомбы в реальности. Джонатан Грин честно об этом предупредил, был некий риск. На боинге с Сарпинского улетели лишь дети и старики, и несколько подростков с ними. Из взрослых – только их родители. Сразу стали знакомится в салоне с приветливыми американскими беженцами, прибывшими к нам из штата Джорджия – видела это сама, когда помогала подниматься одной пожилой паре с вещами. На самом деле беженцами стали все мы, в любой стране и по всему миру. Никто больше не жил на прежнем месте, искали для себя такое местечко, где можно было чувствовать в безопасности. Хотя бы какое-то время. Кто-то научился радоваться и единственной ночи, когда можно было спать, не вслушиваясь настороженно в собственное дыхание и в темноту…
– ЭТИ… или мертвецы – они как последняя стадия рака, – объяснял Степан Яковлевич, когда машины тронулись. – Частицы не действовали на трупы людей, пока не настало время. Когда поднялся первый мертвец в нашей лаборатории, мы поняли, что скоро всё начнётся всерьёз. Жаль, сделать уже ничего не могли. Американцы в исследованиях шагнули дальше, однако военные и разведка обоих государств… В общем, важность нашей работы недооценили …
И, разумеется, стало поздно. Не так уж Голливуд был неправ, выставляя в большинстве фильмов военных большими косячниками. Косячниками они и были. Кроме майора, дяди Саввы.
– Но… «тёмные глаза» планеты, – продолжал Степан Яковлевич, – их можно подслепить. Когда не помогает химиотерапия, тоже делают срочную операцию. У нас есть бомба. Закрыть не у спеем, но подслепить…
– Как очки? – спросил вдруг Сергей, перебив его. – Ну, тёмные очки, будто заслонки. А что?.. Вы все тут говорите метафорами. Очками подслепить!..
– Да, да! – обрадованно произнёс Степан Яковлевич. – Именно, как очки! Заслонка!..
Конечно же, яснее не стало. Бомба, погружение, установка, взрыв. И всё это в озере, к которому так не хотелось ехать, но мы там были нужны, команда разведчиков и стрелков. Нам отдали почти все патроны и в задачи входило прикрывать остальных. Расположиться на берегу и занять позиции.
Обе машины остановились метров за триста до воды, отъехали в зелень с дороги. Как и предупредили разведчики, место мы обнаружим пустым. ЭТИ отправились штурмовать комплекс, даже по пути от берега Волги сюда мы не встретили в лесу ни одного. Жутковато становилось от осознания того, что теперь это не отдельные разрозненные своры, а управляемая кем-то армия. Кем-то из глубины. И нам предстояло, возможно, сразиться.
Озеро удивило своей чистой синевой. Будто вся небесная лазурь стекла в него сверху, тогда как над головами всё стало серым, плыли низкие грязного цвета и перистые облака. Словно нарочно кто-то закрыл заглушкой трубу в гигантской печке или затушил в ней огонь. И где-то далеко она нещадно чадила. Как пробуждающийся вулкан. На миг даже почувствовался вкус гари и серы.
– И что нам делать? – развёл руками Сергей. Водители машин, американцы, тем временем надували резиновую лодку на берегу, принесли с собой акваланги и чемодан. На вид он был тяжёл, наверное, в нём и разместилась глубинная бомба. Макс Дарвин с Валерой и майором притащили со своей машины моток тонкого провода или троса.
– Я бывший коп, – сказал мистер Грин. – Стрелков бы расположил вон там… и здесь. И, может быть, тут…
– Ах, с этих позиций… – медленно покивал головой Сергей, сосредоточенно оглядывая берег. – Тогда соображу. Я тоже из бывших. Копов…
Лодка отплыла почти на середину озера. Оно было небольшим, но глубоким. Просто красивая вода, спрятавшаяся в заросших травой линиях берега, овальное, почти правильной формы. Аквалангисты один за другим переместились за борт и начали погружаться в воду вместе с тяжёлым чемоданом. А в моих глазах всё поплыло, будто сейчас снимали картину на старую камеру, где оператор крутил плёнку вручную. Только никто его не мог остановить и заставить вращать рукоять в обратную сторону. Вспять уже было ничего не повернуть. Всё равно что пытаться задержать грудью тяжёлый состав, мчащийся на скорости по рельсам с горы.
Тишина. Вдруг она наступила вот такая – полностью идеальная, настолько звенящая, что я, казалось, слышала лёгкий хрип в гортани. Не успела откашляться, а теперь боялась издать лишний звук. Даже земля напряглась под ногами и воздух вокруг стал тугим и пружинистым. Чуть повернула шею вбок и, увидев, что всё ещё не одна, выдохнула. Так же бесшумно неподалёку сидел мистер Грин. Значит, и остальные все были на месте, там, где засели.
Наконец, на поверхности воды появились пузыри. В большом количестве. Надо же. То, как они лопались, – я будто слышала это издалека, сидя в кустарнике на берегу. Поднимались водолазы. Вот уже показалась голова одного. Тот, что появился вторым, быстрее забрался в лодку и помог первому. Мотор не включали, хотя он был, и вёслами погребли обратно к берегу. Взмах, взмах, взмах, взмах… Резиновый нос уткнулся в землю. Быстро снимали с себя водолазные костюмы. Мистер Грин вытянул больше антенну вверх, справа от него показалась голова Степана Яковлевича, он вместе с Майклом помогал ему. Один из переодевшихся водолазов взял длинный провод, подключенный одним концом к ноуту американца, и потянул его вместе с каким-то штырём и датчиком к воде. Зашёл в озеро по колено, воткнул поглубже в дно. Вышел и вернулся назад. Никто, ни за это время, ни пока погружались, на берегу не появился, даже птица не пролетела, и помощь стрелков была не нужна.
– Сейчас! – сказал мистер Грин. Громко, ничего не боясь, чтобы все услышали. – При первом сильном волнении отойти назад. Но его не должно быть, бомба не мощная. Возмущения воде не даст …
Он замер на мгновенье. Отсчитывал только пальцами таймер. Потом перестал. И, подняв глаза на воду, принялся ждать.
Дрожь. Будто мурашки прошлись по ногам.
– Началось!.. – предупредил мистер Грин, и даже чуть приоткрыл рот. Я смотрела на воду, туда, куда он вперил свой взгляд. Сначала ничего не было, но потом пошли пузыри.
– Падает? – чуть дальше, спросил Степан Яковлевич. – Показатели…
– Нет, пока рано, – ответил Джонатан Грин, взглянув на миг в монитор.
– Вообще-то, пора…
Фонтан воды поднялся вдруг вверх. Без назревания, каких-то обильных пузырей или чего-то ещё, просто, как из спины кита, только мощнее. Взметнулся в воздух метров на тридцать мощной струёй и тут же опал. А потом стала подрагивать земля.
– Отходим?!. – раздался голос Сергея. Он, Олеся и Марина расположились метрах в двадцати от нас. Я видела, как они начали вставать.
– Джонатан… – обронил рядом Степан Яковлевич. – Не падает, наоборот растёт…
Впервые я увидела на лице мистера Грина неуверенность. И тоже встала. Все начинали покидать укрытия, стрелять было не в кого, но что-то начиналось тут, на берегу. Брызги воды от самопроизвольного фонтана долетели до края суши.
– Не то… – пробормотал мистер Грин, бледнея. – Озеро не то…
– То есть, как это не то?!. – майор, Сергей и остальные уже были рядом. Землю чуть-чуть потряхивало, будто стояли на каменном мосту и по нему неслась электричка.
Степан Яковлевич примирительно поднял ладони вверх.
– Этот алгоритм вычисления – совместная разработка учёных, – пояснил он. – Вероятность, что мы ошибёмся, была 0,3 %. К несчастью, попали. Тогда значение второго порядка – оно будет при этом алгоритме действительным…
– И что это значит? – спросил Сергей. Ему, как и всем другим, происходящее нравилось всё меньше. Дрожь под ногами нарастала.
– Одно из трёх озёр, – произнёс уже мистер Грин. – Других. Но какое именно… Два в США, и последнее – здесь, тоже в России. Чтобы понять, нужно время…
Он не договорил. Ещё один мощный столб воды вознёсся из середины озера вверх. Затем сильно всплеснулось. И огромная морда, уже ближе к берегу, вынырнула из прохладной майской синевы сарпинского озера. Это была не голова сказочного дракона или огромного змея, а морда огромного карпа или налима. Рыба, размером с кита, подпрыгнула точно гигантский камень, выброшенный катапультой, подняла хвостом вместе с… задними лапами волну, и начала стремительно падать стрелой в нашу сторону. Часть её морды была разворочена, возле жаберных крышек торчали извивающиеся зелёные змеи-руки, не было одного глаза и вместо него зияла дыра, торчали обломки челюсти. Вот всё, что я успела рассмотреть в её полёте к береговой полосе. В лицо пахнуло жуткой донной гнилью.
Она рухнула почти рядом, окатив берег тоннами всплесков и брызг. Одновременно Джонатан Грин и Сергей крикнули всем бежать. А за спиной рыбы, прямо в середине озера, откуда недавно ударил второй фонтан, вместо него уже поднимался настоящий водный вал.
Олесю, меня и Марину смыло первой же небольшой волной от падения чудища. Я быстро вскочила, подхватила винтовку, обернулась на других. Но не успела прийти на помощь, потому что обрушилось цунами. Снова сбило с ног и потащило.
Меня волокло под водой по траве, пока в лёгких оставался воздух. Затем ударило о дерево, и он весь вылетел. Перевернуло через голову, и, вынырнув, я закашлялось. Потом, как мне показалось, понесло совсем в другую сторону.
Когда вода разлилась в лесу и её стало мало, отпустило, наконец, в какой-то яме. Туда я стекла вместе с кучей веток.
Попыталась встать, но поняла вдруг, что застряла. Дно было вязким, и ноги начали уходить вниз. Винтовка, что была всё время в руках, пока кувыркало течением, потерялась. Нечем стало зацепиться. Потянулась руками к торчащим ветвям, но до кустарника немного не доставала. Силилась тянуться ещё и ещё. В груди и животе от страха нарастал шок, и я хотела уже закричать, как вдруг почувствовала, как кто-то ухватил меня за обе руки сразу. Подняла глаза и увидел Олесю… с Мариной. Обе потянули меня из воды и вытащили. Марина теперь смотрела в глаза. И я видела, что она всё понимает и так же видит меня.
– Где все?.. – спросила я.
– Собираемся, – ответила Олеся. – Всех разметало. Майор и Сергей ищут Грина…
– А… рыба?
– Издохла.
Землю под ногами опять тряхнуло. Но это я уже могла пережить. Медленно подошла к Марине, взяла её за руку. Пальцы её по-прежнему были холодны, хоть это меня достали только что из прохладной воды. И жилки на лбу и шее ещё выступали.
– Ты… здесь?
– Да… Здесь, – ответила она. – Я не могла сказать, что в озере. Мне не позволили…
– А что же… сейчас?
– Освободилась. После взрыва. Нет больше связи…
– Девчонки, уходим!.. – прервала их Олеся.
Из земли, повсюду, начало что-то вылезать. Набухали точно такие же холмики, как тот, сегодня утром, когда мистер Грин убил на нём существо ударом дубины.
– Бежим! К машинам!..
И мы побежали….....
ЭПИЛОГ (или пролог ко 2-му сезону)
Вот и сторожка, пустовавшая в лесу много лет. Пустой была для всех, не для меня. Баба Клава жила в ней, но только никто её не видел. Не чувствовал запаха трав, которые тут сушила, не замечал, как разводила огонь и грела чай, не ощущал тепла её печки, не наблюдал дым из трубы.
Руки не удержались и спина наклонилась с тягостным стоном. Сначала сбившаяся ступенька встала на место, только потом уже скрипнула дверь.
– Пришёл? – спросила она радушно. Единственному гостю в ещё густом лесу были рады.
– Пришёл.
Уселся за стол.
– Давненько ж не захаживал…
Чайник только вскипел, и она разливала по кружкам, знакомым и обшарпанным. Дымился отвар и аромат расходился широко. Хотелось зажмуриться от удовольствия.
Рассказывать ей ни о чём было не нужно. Это её не видели, а она видела всё. И как появились мертвецы, и как живые начали сходить сума, и как из земли и воды полезло всякое, чего даже она в своей двухсотлетней жизни не видела в далёкой юности. Много рассказывала про чудеса тех лет, которые потом попрятались, как перед грядущей бурей. Про леших говорила, про водяных и про русалок, чугайстырей, полуденниц, мавок, берегинь, домовых. Вот же когда-то людям жить нескучно было.
Впрочем, и сейчас. Только раньше – в хорошем смысле слова.
– И что мне делать?
Баба Клава подливала ещё. Большую часть времени они сидели молча. Без слов иногда приходили такие хорошие решения. Но, видно, не в этот раз.
– Принять сторону, – сказала она, наконец. – Ты ж всегда знал, что не такой. Я уже тридцать лет, как умерла, а ты всё ходишь ко мне, видишь и разговариваешь.
– Дык… может, и я того? Тоже умер…
Что не такой – про это знал всегда. И кошки с собаками не любили, и люди. Да и Гошан не просто так из стены вылез. Ко всем что ли черти дружбу водить ходят?
– Ну, как же умер? – спокойно, как обычно, спросила она и жалостливо сложила на груди руки. – Башка вон вся поседела, бельмо на глазу появилось, как у меня при жизни. Ногу правую еле волочишь, горб вырос второй. Не умер ты, Савёлушка, а просто постарел…
– А этот?.. – спросила затем, о чём не забывала спрашивать. – С тобой ещё?
Куда ж ему деться? Тоже, выходит, постарел – шерсть на спине вся седая, двигаться стал медленней, с ленцой. Не скачет, как раньше. Я-то вообще почти перестал, на нём вон приехал.
– Со мной… – ответил и стало как-то грустно. Взглянул на ведунью. – А то, что люди говорили, будто он меня сожрал?.. Может, и вправду сожрал, а я только не помню?.. Не то чтобы я против был, мы часто оба голодали…
– Эээх… – вздохнула баба Клава, и наливала нам уже по третьему чаю. С облепихой, малиной. – Если б не ушёл из деревни, ничего б не говорили. А не ушёл бы – даже с таким заступником житья б не дали… Только всё равно выбирать тебе придётся. За мёртвое будешь или за живое. На этот раз уйти никуда не получится. Не уйдёшь ты от Земли-матушки, когда она гневается. Как раз вот с таких, как ты и я, сейчас спрашивает. Спросу с нас потому что больше…
Повздыхали. Допивали чай молча, каждый в свой угол смотрел.
А по четвёртой пить уже не захотелось.
– Да не одолеешь ты её, сильна уж больно стала… – сказала баба Клава, будто в голову заглянула. Мёртвая, а всё видит лучше, чем живая.
– Выбрать сторону – не значит сразу в бой кинуться, – продолжала она. – Кого-то защитить – другое дело. Но лезть на рожон первому… С чем ты на неё попрёшь?..
– Сама твердишь, мол, я необычный…
– И старый уже, как твой чёрт!.. А её – её ОНО защищает. Сначала породило, взрастило потом. А теперь как щит для озера этого стала, попробуй одолей…
– И попробую… Не один пробовать буду.
Баба Клава сложила только на груди руки.
– Со своим что ли? А не боишься, коли против тебя повернёт, когда к ней приблизится? В нём тёмного больше, чем в тебе…
– Не боюсь, – ответил. Встал из-за гостеприимного стола давно мёртвой ведуньи. Чтобы Гошан, да против меня пошёл? Да никогда. Глупости всё это смешные…
– Пойду я, баба Клава, пойду…
Шагнул к порогу.
– Два её упырёнка тоже окрепли!.. – крикнула уже в спину, когда дверь за спиной закрылась. Не могла она выйти из последнего своего пристанища днём, при солнечном свете. Только ночью, когда всходила луна.
– Тебя саму не беспокоили? – оглянувшись, спросил.
– Разок мальчишек каких-то гоняли, давно было, – ответила сквозь полусгнившие дверные доски баба Клава. – Помогла им через задок в подполе выбраться, на лаз указала… Нет им дела до мёртвых, вроде меня. До крови живых уж больно все трое охочи стали…
Я молча кивнул. Видали мы таких упырей. Сами крепким и не порченым лыком шиты. Таких вот ещё не хватало бояться…
- Бывай, баба Клава!.. – на прощанье крикнул ведунье.
Взобрался на тёплую шерстистую спину того, кто дожидался снаружи. Ногами сжал худые бока.
– Поехали…
И «конь» исправно повёз…....
Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)